Неприкаянный

Владимир оглянулся вокруг. Облезлые стены комнаты отдыха административного здания, одного из давно заброшенных заводов, по углам покрылись плесенью. Из мебели шкаф с покосившейся дверью, в котором он хранил нехитрые пожитки. Стол покрытый пылью он никогда не использовал по назначению. Деревянный стул, которому он спилил спинку, служил ему небольшим столиком у дивана. Чудом уцелевшие окна, покрытые толстым слоем грязи, он заклеил старыми газетами. Удручающий пейзаж за окном не располагал к романтизму. Скрипучую дверь он закрывал на висячий замок, когда покидал своё убежище. Хотя это было излишним, в округе его все побаивались и лезть к нему ни у кого не было желания.

Ночь выдалась беспокойной. Гроза разбушевалась не на шутку. Он несколько раз просыпался в холодном поту. Кошмары мучили его давно, явно решив добить его в эту ночь. Каждый раскат грома и всполохи молнии врывались в его сон артиллерийской канонадой, взрывами, стрельбой и криками его последней войны. Яркий свет молний вырывал из темноты лица его боевых товарищей, погибших на той войне. Он стоял на высоте и провожал взглядом солдат, строем уходящих за горизонт. Никто из них не смотрел в его сторону, шли молча, его глаза застилала слеза, ком в горле перекрывал дыхание. Он задыхался и одновременно хотел кричать, но ничего не выходило. Только безмолвно шевеля губами он называл каждого проходящего поимённо. И каждый раз сон заканчивался одинаково, взрыв и пронзающая боль…

Отхлебнув с пластиковой бутылки воды, он неторопливо собрался к Гавриле Михайловичу. Вот уже на протяжение трёх месяцев он помогал деду Гаврилу по хозяйству, за что тот снабжал Владимира провизией и иногда деньгами. Познакомились они на городском рынке ещё ранней весной. В тот день дед Гаврила по утреннему морозу да по последнему снегу приволок с собой сани. Пока обошёл весь рынок и закупил всё необходимое, тёплое весеннее солнце достаточно нагрело землю и весь оставшийся снег потёк грязными ручьями вниз по склону.

- Итить - колотить! - сокрушался дед. - Вот же пустая башка, знал ведь расхлябается земля. Теперь вот сиди тут, дожидайся мороза. Эх…

Где бы не находился Владимир, его везде преследовала прошедшая война. Нигде он не задерживался надолго. Перебираясь от города к городу он накануне прибыл сюда. Увидев причитающего деда предложил ему помощь:

- Давай, дед, помогу!

- Помогай, сынок, дай бог тебе здоровья!

Владимир перевязал два мешка верёвкой и перебросив их через плечо обратился к старику:

- Пойдём что ли? Показывай дорогу, дед.

Дед Гаврила жил за городом в стареньком доме. Пока дошли до дома стемнело.

- Володька, тебе есть куда идти? - И не дожидаясь ответа, - Оставайся, переночуешь, а утром и пойдёшь куда надо. Эх, неприкаянный, заходи уже.

Ту ночь измотанный Владимир спал не видя никаких снов. Утром он нашёл деда правящего покосившуюся ограду вокруг дома. Молча, в благодарность за ночлег, Владимир взялся помогать ему. К вечеру того дня больше половины ограды стояла по стойке «смирно». Перекусив нехитрой снедью они улеглись спать.

***

- Володька, просыпайся! Да что же с тобой, сынок? Хворый ты совсем.

Владимир проснулся. Взрыв во сне острой болью пульсировала в голове. Он поднялся, убрав со лба мокрую тряпку. Было ещё темно. Перед ним сидел дед Гаврила.

- Прости, дед! Нельзя мне надолго в одном месте. Идти надо.

- Да куда же ты пойдёшь? Сгинешь ведь совсем в миру. Хворь твоя не в теле. От неё не убегёшь. Вот ежели останешься, так и быть - помогу тебе.

Владимир напрочь отказался. В то утро он твёрдо намеревался уехать из этого города. Он направлялся к железнодорожному вокзалу через городской парк. Узкая асфальтированная дорожка виляя уводила его в глубь парка пока не привела к дверям кафе. По узкой тропке он решил обойти здание по левой стороне. За кафе была дорога. Чуть поодаль от мусорных контейнеров трое парней ногами пинали лежачего на земле бомжеватого вида человека. Пройти мимо Владимир не мог. Он окрикнул шакалью стаю:

- Эй! Вашу мать, что же вы втроём на одного! - Ярость охватила Владимиром, готовый разорвать любого он двинулся к парням.

- Пацаны, атас! - и ведь действительно как шакалы, которые завидев хищника покрупнее, оставляют добычу, парни отошли в сторону. Сплюнув сквозь зубы главарь скомандовал:

- Уходим!

***

Тихон, так звали того человека, привёл Владимира, вернее Владимир на себе притащил Тихона в комнату на заброшенном заводе. Через некоторое время Тихон потерял сознание. Разорвав старую простыню на узкие полосы Владимир перевязал Тихону грудь. Несколько рёбер были сломаны, скорее всего и лёгкие были проткнуты костью. В больнице его никто не примет, а без медицинской помощи он умрёт. Он вспомнил слова старика о хвори и о помощи. Не мешкая он направился к Гавриле Михайловичу. Дед пригласил его к столу на чашечку чая, где и выслушал весь рассказ Владимира. После недолгих сборов деда, Владимир повёл старика к заводу. Сняв намокшую повязку дед осмотрел рану.

- Воды принеси кипячённой, - скомандовал дед.

Осмотрев и обработав рану, старик насыпал в кипяток каких-то трав. Пока отвар настаивался и остывал, дед смазал вонючей мазью рану и перевязал по новой грудь. Затем ложкой влил в рот Тихону уже тёплого отвара.

-Каждый час давай ему отвара, ежели сегодня не очнётся, завтра придёшь ко мне за новым. Завтра перевяжешь по новой, и подкинь дров, - указывая на буржуйку, - холодно здесь. Жить будет, у него дела здесь ещё не оконченные остались. Рано ему помирать то.

Всё это дед Гаврила проделал без какой-либо суеты, как-то обыденно что ли и уже собираясь уходить добавил:

- Раз уж ты не уехал теперича, приходи потом, забор доделаем, одному не сподручно, да и так заходи, Володька! Ладно, бывай!

- До скорого, дед Гаврила!

***

Как и обещал старик, Тихон вскоре очнулся. Владимир решил для себя остаться рядом с ним пока тот совсем не окрепнет. Через неделю они уже выходили на улицу, погреться в лучах весеннего солнца. Ещё через пару дней Тихон как-то утром произнёс:

- Прав был Михайлыч, есть у меня дела неоконченные.

Тихон молча собрался, достал из потайного места за шкафом, завёрнутые в целлофановый мешочек документы.

- Можешь оставаться здесь, даст бог ещё свидимся. Тебе и Михайлычу спасибо. А мне домой надо, к матери. Заждалась небось старушка сына своего непутёвого.

Это была самая длинная речь Тихона за всё время. Крепко обняв Владимира, пряча намокшие глаза, он вышел из комнаты.

***

- Дед, помнится ты обещал от хвори моей излечить меня.

- Так считай что уже. Ты вот уже не такой дикий, каким был до этого. Это раз. Не срываешься куда глаза глядят. Это два. Людям помогаешь. Это три.

- Да я же про сны тебе говорю, не дают они мне покоя.

- Такое, Володька, не проходит сразу. Может даже на всю жизнь остаться с тобой. Понимаешь, пустоту в твоём сердце сейчас заполнила память о войне, смерть твоих товарищей. Она же и губит тебя. Природа не любит когда где-то пусто. Вот и надо одно сменить другим, но для этого надобно время.

- А чем заменить?

- Любовью, Володька. Человек без любви и радости, это не человек вовсе, а так - кукла.

Сделав небольшую паузу дед продолжил:

- У всего есть своё предназначение, своя цель. И у человека она имеется — познать истинный свет, истинную любовь, воссоединиться с богом. Жизнь человека — это путь по дереву. В том месте где ствол выходит из земли, там есть рождение человека. Высшая цель — дотянуться до самой макушки, чтобы познать и себя, и мир, но главное, чтобы бог познал тебя и принял. Первые годы жизни ничто не сбивает человека с пути истинного — и он тянется вверх. Но человек взрослеет, у него появляются первая добродетель, первые соблазны. Это значит что у дерева появились ветки, и чем дальше от ствола эти ветки, тем они тоньше. Человек поддавшийся соблазну или ушедший в крайнюю добродетель сбивается с пути, и если он не вернётся к стволу, то рано или поздно он упадёт, а значит умрёт и окажется в земле, пока не попадёт обратно в корень древа, чтобы возродиться заново.

- А кто до макушки добрался, что с ним?

- Наверху качает больше всего, вот и выходит, что не всех боженька к себе забирает.

- Много таких, кого он забрал к себе?

- Много ли ты знаешь ангелов, Володька?

Владимир задумался, действительно ангелов он знал не много, но то что дед станет одним из них он не сомневался. Он улыбнулся, не заметно, только уголками губ:

-Спасибо тебе, дед, за всё.

За такими беседами они коротали вечера. Владимир уже точно знал, что никуда отсюда не уедет. Рядом с этим стариком он обрёл свой покой.