Тайные тропы — Глава 3

 

Санкт-Петербург, 6 дней до пандемии

Просыпаться с похмелья всегда трудно, и я как обычно начал шарить с закрытыми глазами рукой у кровати, в надежде, что подумал вчера о завтрашнем дне. Обычно я соблюдаю рацион съедаемого мной алкоголя, но по не найденной бутылке воды, можно сказать, что вчера, что-то пошло не так.

По крупицам восстанавливая события минувшего вечера, пришел к выводу, в кровати я однозначно не один. Странно подумалось мне, если вчера всё было хорошо, то почему она лежит на другой половине кровати и под другим одеялом, а если всё было плохо, то почему не на другой кровати. Приподняв голову, и пытаясь сфокусировать взгляд, попутно борясь с приступом головной боли, я взглянул на короткостриженную, сопящую, опухшую морду своего друга, который вчера так некстати не вышел на работу.

Так зафиксировали, нужно умыться, подумал я, в голове скорее проясниться, если заставить организм двигаться. Проходя мимо кухни, и заметив что творилось на столе, у меня помимо воли разболелась голова, вот оказывается в чём причина этого тяжелого похмельного синдрома. На столе стояла три бумажных пакета от вина, мерзость. Изабелла, мерзость. Ценник, пятьдесят рублей.

-Дерьмо, этим же и травануться можно, какой черт дёрнул нас пить эту бурду?! – не выдержав, вслух сказал я, однако не пропустил детали, что на столе стояло четыре стакана.

Умывшись, я продолжил расследование вчерашнего вечера, поскольку память наотрез отказывалась давать разъяснения на этот счёт. Что не удивительно, я тоже сказал бы своё фи, если бы был в здравом рассудке. Впрочем, отслеживая кавардак в квартире, я мог смело предположить, что сначала нас с подругой было двое, о чём свидетельствовала пара стаканов в раковине, принюхавшись, я определил содержимое, джин-тоник. Бутылки с джином или без такового я в поле зрения не обнаружил, потому и успокоился. Стоило ли говорить, что разбазаривать на обычную пьянку бутылку, стоимостью пятнадцать тысяч было бы верхом кощунства над этим божественным напитком.

Без помощи памяти мне удалось разрешить загадку вечера, и примерно восстановить события, осталось только два вопроса, кем был четвёртый и если он в другой комнате с Олесей, убивать сразу или выгонять всех взашей?

Но ни то, ни другой, не светило четвёртому действующему лицу ночной, стало быть драмы, поскольку, другого объяснения тому  что, выползло, или вылилось, короче переместилось из точки А в точку Б с попутным сшибанием косяков, думаю не было. Катя грациозно, как подстреленная лань, вышла из другой комнаты и направилась в ванну где провела с пол часа и при полном параде и в боевой раскраске удалилась из моей обители не проронив и слова.

Тем временем, я окончательно пришёл в себя, и поумерив срач на кухне, пошёл будить болезного Санька. Видок был у него помятый, взгляд рассеянный, а выражения лица, выражало глубокую озадаченность и задумчивость мыслителя эпохи ренессанса.

-Там Катя уже ушла в общем, ну ты сам знаешь что делать, — сказал я протягивая ему бутылку с водой, всё же найденную мной в холодильнике. Сам же я пошёл к компу посмотреть новости, да проверить почтовый ящик.

Ни слова так и не сказав, через двадцать минут и мой кореш удалился. А вот утренняя почта не обрадовала, там было письмо от Сорокина, просящего в срочном порядке привезти ему в НИИ отчёт по гербициду. Стоило ли говорить, что мне это делать совсем не хотелось?

Тут проснулась Олеся, и мы вместе устранили последние напоминания о вчерашнем собантуйчике. Пока я готовил завтрак она привела себя в порядок, вежливо отказавшись от него, она сказала, что ей нужно сегодня съездить к родным живущим в Питере, но вечером обещала вернуться и продолжить, то на чём нас вчера так безбожно прервали.

Значит вчера всё было хорошо, подумал я, и после того как подруга ушла, остался завтракать в одиночестве. На глаза мне попался тот многострадальный отчёт, и я решил всё же его почитать.

Найдя место где я остановился в тот раз, и пропустив таблицы, я стал вчитываться в принципиальное применение новой панацеи от леса. Там говорилось, что генноизменённая пыльца одного из мутантских растений, обладающего аномальным характером воздействия на окружающий мир, точнее на человека. Она была скрещена с генами грибов и вот этот вот натюрморт следовало распылить именно на границе леса, что в теории позволяло остановить лес, далее следовала глава про характер мутации, что-то про анализ почвы, и прогнозы на торможение, вплоть до полной остановки, без последующей адаптации взбесившейся природы, составляла девяносто шесть процентов.

Сильно, ничего не скажешь. Нужно было бы дочитать, сей постулат, но время уже поджимало, и я поехал в НИИ.

Добрался быстро и без приключений. Сорокин должен был сидеть у себя, поэтому я сразу направился к нему. Там меня ожидал неприятный разговор о моей безответственности и безалаберности, с которой я отношусь к работе, но через несколько минут, всё пошло обычным чередом. Я заскочил к себе и сделал ещё одну копию отчёта, всё же было любопытно, дочитать.

Уже вечером я ждал Олесю, на набережной, и между делом читал доклады. Меня сильно поразил момент, что если мы, в смысле человечество, не предпримем скорейшие меры, против восставшей природы, то нас ждёт катаклизм библейских масштабов.

-Что же, жираф большой, ему виднее, — проговорил я себе под нос и убрал бумаги в сумку. Так как различать текст, даже в белые ночи было трудновато.

Надо мной зажёгся фонарь, это навеяло старые стихи Блока, что помнил я ещё со школьных лет.

-Ночь, улица, фонарь, аптека, Бессмысленный и тусклый свет, Живи ещё хоть четверть века – Всё будет так. Исхода нет, — на память вспомнил я, и тут же когда взгляд упал на соседнюю улицу, вспомнил о немаловажной цели которую я преследовал, улыбнувшись в слух добавил, — А вот и аптека.

 

Комментарии

Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы оставлять комментарии.

Читайте также